А потом вдруг послышался тихий шорох. Бумажный кулек на столе зашевелился и сморщился, точно воздушный шарик, из которого выпустили воздух. По комнате распространился тяжелый аромат гнили.

Спустя еще пару минут из кулька выполз первый червяк.

Вернувшись домой, нянюшка Ягг только успела налить себе хорошую кружку пива, как внезапно раздался чей-то стук в дверь. Нянюшка со вздохом поставила кружку на стол и пошла открывать.

– Вот это да, и что вас занесло в наши края? Тем более вечера нынче холодные, уже не погуляешь…

Нянюшка, пятясь, вернулась в комнату. Следом за ней через порог переступили сразу три ведьмы – черные мантии и остроконечные шляпы весьма недвусмысленно указывали на основной род занятий ночных посетительниц. Правда, здесь надо отметить, что ни одна уважающая себя ведьма никогда не будет походить на другую, индивидуальность – прежде всего. Тут опустим, там подошьем – чем больше похожи наряды, тем больше возможностей для самовыражения.

К примеру, у шляпы мамаши Бивис были абсолютно плоские поля и столь острая верхушка, что ею впору было между зубов ковырять. Нянюшке мамаша Бивис нравилась. Порой, конечно, излишняя образованность так из нее и перла, зато мамаша сама чинила свои туфли и не прочь была нюхнуть табачку. В маленьком мирке, в котором обитала нянюшка Ягг, такие люди назывались Своими В Доску.

Одежда второй ведьмы говорила о некотором беспорядке, царящем в голове у хозяйки. И вправду, вследствие весьма странного расслоения сетчатки внутреннего ока старая мамаша Дипбаж жила в нескольких временах сразу. Умственное расстройство способно создать человеку целый ряд проблем, а представьте, если этот самый расстроенный ум еще и слегка повернут на сверхъестественном… Надевание нижнего белья поверх остальной одежды – это самое невинное, что можно ожидать от такого человека, вернее ведьмы.

А в последнее время старушка Дипбаж совсем сдала. К примеру, ее стук в дверь мог раздаться аж за несколько часов до прибытия самой мамаши Дипбаж, а следы на дорожке возникали лишь несколькими днями спустя.

При виде третьей ведьмы сердце нянюшки тревожно екнуло. Не то чтобы Летиция Увертка слыла дурной особой. Скорее наоборот. Она считалась дамой добропорядочной, благожелательной и даже доброй – если речь шла о миролюбивых животных и детях, умеющих себя вести. А еще Летиция всегда готова была оказать вам добрую услугу. Проблема заключалась лишь в том, что Летиция обычно сама судила, что для вас благо, а что – нет. В результате добрая услуга, как правило, оборачивалась медвежьей.

Кроме того, Летиция была замужем. Нянюшка не имела ничего против замужних ведьм, особых правил на этот счет не существовало. У нее самой было множество мужей, и за троими из них она даже была замужем, но господин Увертка был удалившимся от дел волшебником, причем богатым волшебником (гм, весьма необычный факт), и нянюшка подозревала, что Летиция занимается ведьмовством просто от нечего делать, примерно по тем же самым причинам, по которым другие женщины определенного социального статуса вышивают храмовые подушечки для преклонения колен или навещают бедняков.

В общем, у Летиции водились кое-какие деньжата. У нянюшки деньжат отродясь не водилось, поэтому, вполне естественно, она слегка недолюбливала тех, кто может жить как хочет.

А еще Летиция носила черную мантию, пошитую из такого дорогого и качественного вельвета, что казалось, будто в окружающем мире вдруг взяли и вырезали дыру. У нянюшки, разумеется, подобной мантии не было. Впрочем, ко всяким дорогим штучкам она никогда не испытывала стремления, поэтому не понимала, почему бы и другим людям не жить скромнее.

– Вечер добрый, Гита. Как ты тут без нас? – осведомилась мамаша Бивис.

– Живу не тужу, – ответила нянюшка, с неохотой вытаскивая изо рта курительную трубку. – Да вы заходите, заходите…

– Ужасный дождь, правда? – спросила старая мамаша Дипбаж.

Нянюшка поглядела в окно, на морозно-лиловое небо. Но, видимо, там, где сейчас пребывал разум старушки Дипбаж, шел проливной дождь.

– И ты заходи. Обсохни, – радушно пригласила она.

– Да осияют счастливые звезды наш сегодняшний шабаш, – провозгласила Летиция.

Нянюшка понимающе кивнула. Летиция всегда изъяснялась подобным образом, как будто училась ведьмовству по книжкам, авторы которых были напрочь лишены чувства меры.

– Воистину осияют, – согласилась она.

Пока нянюшка готовила чай и печенье, в комнате протекала вежливая беседа. Но наконец все расселись за столом, и началась официальная часть визита. Первой слово взяла мамаша Бивис:

– Мы, нянюшка, пришли сюда как члены Испытательного комитета.

– Неужели?

– Насколько я понимаю, ты ведь будешь участвовать в Испытаниях?

– Ну разумеется. Покажу пару фокусов.

Нянюшка искоса глянула на Летицию, на лице которой блуждала подозрительная улыбка.

– В этом году Испытания предстоят интересные, – продолжала мамаша Бивис – Столько девушек записалось…

– Знаем мы, зачем им это. Парням головы морочить, – фыркнула Летиция.

Нянюшка от комментариев воздержалась. Она всегда считала, что нет ничего зазорного в том, чтобы заморочить парню голову при помощи ведьмовства. По ее мнению, всякие привороты и любовные заговоры составляли саму основу ведьмовской науки.

– Вот и здорово, – сказала она вслух. – Чем больше народу, тем лучше. Но…

На некоторое время воцарилась тишина.

– Прошу прощения? Ты хотела продолжить? – осведомилась Летиция.

– Я сказала «но», – ответила нянюшка, – потому что кто-то ведь должен был это сказать. Вы же не просто так меня навестили. Насколько я понимаю, вся наша беседа ведется к какому-то большому «но».

Нянюшка прекрасно знала, что этой своей краткой речью она плюнула в лицо протоколу (если, разумеется, у него таковое имеется). Сначала полагалось поболтать на отвлеченные темы – минут этак семь, – а уж потом кто-нибудь перешел бы к сути дела, однако присутствие Летиции действовало ей на нервы.

– Это касается Эсме Ветровоск, – пожала плечами мамаша Бивис.

– Ну и? – кивнула нянюшка, совсем не удивленная таким поворотом дел.

– Она ведь тоже собирается участвовать?

– Насколько я помню, она еще ни одних Испытаний не пропустила.

– Вот-вот, – встряла в разговор Летиция и громко вздохнула. – И нам ничего не оставалось, кроме как обратиться к тебе. Может, ты как-нибудь… сможешь убедить ее… не принимать участия в Испытаниях?

Нянюшка была откровенно потрясена этим предложением.

– Например, при помощи топора? – уточнила она.

Три ведьмы одновременно, словно по команде, выпрямились на своих стульях.

– Понимаешь ли… – смущенным тоном произнесла мамаша Бивис.

– Честно говоря, нянюшка, – перебила ее Летиция, – основная причина заключается в том, что люди крайне неохотно соглашаются на участие в Испытаниях. А все потому, что соревноваться им предстоит с матушкой Ветровоск. Которая всегда побеждает.

– Ага, – согласилась нянюшка, – на то ведь оно и состязание.

– Но она побеждает всегда!

– И что?

– В других состязаниях есть очень разумные правила, – продолжала Летиция. – Человек, который побеждает три года подряд, на некоторое время отказывается от участия в них, чтобы, так сказать, дать дорогу молодым.

– Но мы-то ведьмы, – резонно возразила нянюшка. – И живем по иным правилам.

– И по каким же?

– Основное правило ведьм гласит: никаких правил не существует.

Летиция возмущенно зашуршала юбкой.

– В таком случае, возможно, настало время их придумать, – сказала она.

– Ага, – кивнула нянюшка. – То есть ты предлагаешь пойти и сообщить об этом Эсме? Мамаша, ты как, участвуешь?

Мамаша Бивис смущенно отвела взгляд. Ну а взгляд старушки Дипбаж вообще застрял где-то в середине прошлой недели.

– Насколько мне известно, матушка Ветровоск очень гордая женщина, – промолвила Летиция.

Нянюшка Ягг снова вытащила свою трубку и раскурила ее.